Эспрессо - это
жизнь. Горчит, но бодрит. Первый глоток может показаться невкусным, но, допив чашку, всегда захочешь еще одну. А на еще одну, чаще всего, не хватает времени.
читать дальшеОна делает что-то за стойкой. Варит, наливает, смешивает. У нее волосы цвета марроканских апельсинов и дурацкая стрижка. Я хожу в эту кофейню смотреть на нее, и только сегодня, два месяца спустя, решился заговорить. Спросил, что она порекомендует.
Капуччино - это влюбленность. Сначала терпко, потом сладко и легко, а на поверку - все та же жизнь. Но моменты, когда сладко и терпко - самые лучшие. Кстати, всегда можно просто съесть пенку и не пить, но это мало кому приходит в голову. Видимо, дело все-таки в сочетании.
Она улыбается, ставит на стойку еще две чашки. Маленькая кофейня в центре города, где все давно знают друг друга по именам. Я здесь чужой. Уже два месяца.
Латте... латте - это мечты, эпрессо, разбавленный молоком надежды, и пенка, помните, да? Та самая пенка, которая бывает в капучино. Но нет корицы, нет той терпкости, которая позволяет прочуствовать момент. Честно говоря, не люблю латте. Но многим нравится.
Не знаю, многим ли она рассказывает всё это. Не уверен, что хочу знать. Мне нравится звук ее голоса, ее неторопливые, но четкие движения, нравится запах кофе и корицы. Я слушаю и курю. Этого мне вполне достаточно.
Еще есть мокко - кофе с горячим шоколадом. Мокко - это меланхолия. Густая и тягучая. Но даже в мокко есть молоко. И сладость, та, которую не найдешь в эспрессо, например. Ее и чувствуешь не сразу, и каждый раз не очень понимаешь, почему заказал именно его. Только потом вспоминаешь, в тот самый момент, когда становится сладко.
Кажется, именно его она сейчас и готовит. Кофе - напиток богов и моих бывших жен. Они обожали кофе, куда больше, чем меня, как мне всегда казалось. Наверное, я начинаю понимать - почему.
Айриш, кофе по-ирландски... страсть. Где-то там, на самом дне, обжигающий алкоголь. Можно перемешать, тогда он практически не чувствуется, если кофе приготовлен правильно, конечно. Но он там все равно есть, и все равно, неизбежно пьянеешь. Кстати да, хуже плохого эспрессо может быть только плохой айриш.
Я не влюблен. Я заворожен, заворожен этим местом и этой женщиной, уже не очень молодой, но именно поэтому бесконечно прекрасной. В каждом ее слове - все то, что с ней уже случилось, в каждом взгляде из тех, что она иногда броает в мою сторону - все то, что еще может случиться.
И ристретто. Ристретто - это смерть. Это когда вся жизнь - одним глотком. Выпиваешь, просишь счет и уходишь. Обычно так.
-А любовь? Настоящая любовь?
Боже, какой идиотский вопрос. Она улыбается, вежливо. Видимо, об этом ее тоже уже спрашивали.
-Настоящая любовь - это кофе, который варишь дома с утра. Свежемолотый, желательно, вручную. С корицей, мускатным орехом и кардамоном. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтобы не убежал, иначе безнадежно испортится вкус. Надо проследить, чтобы он поднялся три раза, потом налить ложку холодной воды в джезву, подождать пару минут, чтобы осела гуща. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьешь, чувствуя каждый глоток, каждый день. Наслаждаясь каждым глотком.
-Значит, тут мне его не попробовать?
-Тут - нет.
-Тогда чай, пожалуйста. Зеленый.
Я получаю чашку чая, и на блюдце - салфетку с номером телефона. Пью чай, плачу, и выхожу на улицу. Иду к метро, улыбаюсь, как дурак. Когда-нибудь я обязательно позвоню. Когда-нибудь, когда допью открытую на днях огромную банку растворимого Нескафе. Когда-нибудь, я обязательно, наверное, может быть, позвоню.